О чем только не вспомнишь, сидя под феном в парикмахерской да разглядывая разноцветные пряди на полу. Тихо в салоне. Жужжит фен, пахнет маникюрным лаком, шампунем. Мастер наклоняется к лицу:
- Вам удобно?
- Удобно! - киваю я и закрываю глаза.
Вязкая дремота охватывает меня со всех сторон, я проваливаюсь далеко-далеко... В детство, юность...
Помню, училась я в девятом классе. И числилось в нем шестнадцать человек. Мы были не разлей вода. Веселое было время!
На этом прелесть заканчивалась, потому что я
была маленьким рыжим крокодильчиком, и мальчик, который был моей парой, не очень-то хотел со мной... дружить. Так скажем.
Как назло, мы часто ходили в походы. У нас был отличный физрук. Ему нравились леса и болота, и он таскал нас по топям с чащами каждые две-три недели.
Муштровал. Говорил: «Выучу вас - нигде не пропадёте».
Тащится наш девятый нестройными парами за физруком, а «мой» мальчик от меня нос воротит: ни рюкзака не поднесет, ни палку не выломает.
Я не навязывалась. Всё сама да сама. Иду себе - на ёлки пялюсь.
Внутри всё плачет крокодильими слезами: «Почему я такая страшненькая? Да ещё в очках...»
В тот раз мы шли к Сирень-камню.
Дорога до камня длинная - вдоль болота тянется. Кругом холмы с ёлками.
Девчонки заныли: - Павел Александрович, прива-ал! Физрук поворчал, но скомандовал:
- Полчаса на отдых!
Сели мы на поляне, кто воду достал, кто за бутербродом потянулся, а Галка, сама красивая в нашем классе девчонка, вдруг подходит к «моему» мальчику и капризно так ему говорит:
- Толик, ну, отвинти! - И термос протягивает.
Я отвернулась, пристроилась на пеньке - бублик достала, жую.
Слышу, Галка с Толиком хихикают. Насмеялись, она ему говорит:
- Фу, ты! Вся голова в иголках. Погоди, причешусь...
«Мой», как верный паж, скорее зеркальце держать.
Расчесывает Галка свои черные кудряшки и на меня поглядывает. Причем победно так: вот, мол, крокодильчик, смотри и завидуй.
А я - крокодильчик с характером. Стянула ко-сынку - и тоже за расчёской. Расплела косицу, и тут...
- Чего ты, Анька, всё с косой ходишь? - задумчиво закружила вокруг меня моя подружка Соня.
- Носила бы распущенные. Они у тебя, как у Брижит Бардо, точно!
В это счастливое мгновение над поляной показалось солнце. Мои рыжие волосы заблестели начищенной медью. Налетевший ветер растрепал их, и они заходили волнами.
- Ничего себе! - присвистнул Сонин Димыч. Вообще- то он был не Сонин, они только в школе дружили.
- Ты, Тихомирова, теперь как Царевна-лягушка.
Все тут же подхватили: Царевна-лягушка, Царевна- квакушка...
Смеются, но я чувствую: уважительно.
Одна Галка не засмеялась. Плечом повела - и отошла в сторону.
Я свернула косынку полоской, надо лбом повязала, оставила волосы распущенными - и так и пошла.
Толик «мой», смотрю, то вперед забежит - к Галине, то отстанет и рядом со мной пойдёт.
Я хохочу!
Пришли мы к Сирень-камню, физрук из рюкзака складную мишень вытащил, к сосне приладил и каждому по семь стрел вручил. Короткие такие стрелы, вроде для игры в дартс.
Взяла я их и думаю: не попаду! Волосы мешают, в глаза лезут - не привыкла с распущенными ходить. Кидаю в сторонке - тренируюсь, сама за Галкой наблюдаю.
Подошла она к мишени и такой кислый вид сделала, будто ей всё это надоело хуже горькой редьки. Из семи всего три раза попала.
А я все стрелы уложила! Сама не ожидала.
На обратном пути Толику говорю - он рядом со мной пошел:
- Вообще-то я случайно попала - всю дорогу волосы мешали, - и рукой их на спину откинула. Краем глаза посмотрела: рыжие! Блестят, как у Царевны-лягушки. Нет, как у Брижит Бардо...
Источник материала еженедельник "Вся неделя"
Комментариев нет:
Отправить комментарий